Всем известно, чего хочет Запад от Китая. Также можно догадаться о том, чего Китай не хочет от Запада. Чего-то не хватает в этой истории мирового геополитического противостояния: никто не знает, чего хочет Китай от своего статуса сверхдержавы. Как и множество других европейских и американских комментаторов, я потратил немало времени, слушая китайских ученых, официальных лиц и дипломатов.
Греческий кризис постепенно становится именем нарицательным, в один ряд с греческим салатом и греческим огнем. Чем глубже затягивает страну в трясину, тем громче голоса, требующие радикальных подходов. Забудьте о липких, словно ловушки для мух, программах спасения, и о мучительно медленном фискальном ужесточении.
Канцлер Германии категорически отвергла наиболее одиозные сценарии решения проблем валютного союза. Одновременно она впервые поддержала французскую идею экономического правительства еврозоны и обрисовала его задачи.
Германию часто обвиняют в том, что он представляет собой угрозу для экономик соседних государств в связи со своей чрезмерной зависимостью от экспорта и недостаточно активными мерами по стимулированию внутреннего спроса. Однако отнюдь не рост немецкой экономики усугубляет раскол внутри еврозоны — скорее в этом виновата единая монетарная политика валютного блока.
Германия уже давно не попадает под определение «европейского больного». В терминах экономического роста она уже ведет собственную игру, задавая тон другим членам еврозоны. Во втором квартале немецкий ВВП вырос на 2,2% по сравнению с предыдущим кварталом, что стало лучшим результатом среди прочих основных стран монетарного союза.
Однако в подобном развитии ситуации присутствует один момент, который вызывает обеспокоенность у канцлера страны Ангелы Меркель и министра финансов Вольфганга Шойбле. Новая динамика национальной экономики может вернуть к жизни старый спор, который лишь недавно был оставлен «покоиться с миром»: а не развивается ли Германия за счет своих соседей?
Если давать ответ языком статистики, то он будет однозначным: нет. Напротив, Германия стимулирует рост экономики еврозоны в целом. Судя по отчетам за 2-й квартал, представленным на данный момент членами Е-16, общий прирост их экономик составил в целом 1%. Без Германии, рост в других странах составил бы лишь половину этой цифры.
Однако жителям Франции (которая зафиксировала ВВП на уровне +0,6%) и Австрии (+0,9%) подобное статистическое улучшение показателей не дает никаких ощутимых поводов для радости. Они наблюдают лишь ситуацию внутри собственной страны. Отсюда и вопрос: был бы рост в их государствах сильнее, если бы экономика Германии не росла столь активно?
Ранее в этом году министр финансов Франции Кристин Лагард своими замечаниями дала толчок дебатам, которые базируются на простом предположении: немецкие компании получают преимущества благодаря скромным изменениям уровня заработной платы и экспансии сектора низкооплачиваемых работ. Это дает им конкурентное преимущество перед компаниями других стран еврозоны и позволяет перехватывать их бизнес. Кроме того, немцы недостаточно стимулируют внутренний спрос, а это означает, что они покупают недостаточное количество продукции у своих соседей.
Однако аргументы Лагард неубедительны. Автомобили Mercedes или BMW все равно дороже, чем Renault или Peugeot, несмотря на сдерживание роста заработной платы и реформы рынка труда Германии. И тем не менее, немецкие авто все равно раскупаются в Китае именно потому, что это — Mercedes или BMW.
То же самое относится к машинному оборудованию и определенным товарам химической промышленности. Во многих производственных сегментах германские компании по сути дела не конкурируют с европейскими фирмами, поскольку они даже не предлагают аналогичную продукцию. Напротив, французские, испанские и итальянские компании и люди, работающие в них, фактически выигрывают от того, что у немецкой экономики хорошо идут дела. Когда в Германии растут прибыли и доходы, национальные потребители импортируют больше товаров из стран-соседей, и компании размещают у них больше заказов на комплектующие для своей продукции.
Пока экономика Германии демонстрировала рост — значительно вырос и импорт. В результате французы смогли в течение первого полугодия 2010 г. увеличить объем своих продаж немцам почти на 6% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Испания увеличила свой экспорт в Германию на 12%, и даже хворающая Греция повысила экспорт немцам на 9%.
Когда немцы покупают у этих государств красное вино, финики и машины — они помогают им поддерживать свои доходы и занятость. Если бы экономика Германии не была так сильна — в других странах ситуация тоже была бы намного хуже.
Однако дивергенция в экономическом развитии может спровоцировать усиление центробежной силы внутри валютного блока. Причиной тому станет единая монетарная политика в регионе. Процентные ставки скоро станут слишком низкими для быстро растущей Германии. И тем не менее, ЕЦБ, зорко следящий за застойными экономиками южной Европы, скорее всего будет удерживать ставки на рекордно низком уровне до конца этого года и часть следующего.
В этой связи оживление немецкой экономики получит дальнейшую поддержку в виде дешевых денег, что в свою очередь является фактором риска. Если дела в экономике уже налажены, ее перенасыщение деньгами обусловит более быстрый, чем у соседей, рост цен и зарплат — а это снизит конкурентоспособность Германии.
Это станет проблемой для немецких компаний, но одновременно станет шансом для других членов еврозоны: ведь, в конце концов, продукция Франции или Испании станет дешевле.
Подобная ситуация уже единожды имела место в истории валютного блока, за исключением того, что исходные условия были строго противоположными. Десять лет назад периферийные государства еврозоны переживали бум, а Германия плелась в хвосте.
Тогда правительство и промышленность страны — посредством болезненных реформ — заложили основы для повышения конкурентоспособности Германии. Если сейчас те, кто страдает от сходных проблем, последует примеру немцев, то через несколько лет они увидят, что им ощутимо полегчает.
Во время глубочайшего мирового финансового спада Берлин закачивал в экономику десятки миллиардов евро и тратил сотни миллиардов на оказание поддержки немецким банкам. Теперь страна пожинает плоды, снова выступая в роли драйвера европейской экономики.
Немецкий канцлер Ангела Меркель заявила во вторник о том, греческий финансовый кризис показал необходимость регулирования рынка кредитных дефолтных свопов.
По ее мнению, соответствующие шаги в этом направлении должны быть сделаны достаточно быстро. Об этом она заявила в Люксембурге на брифинге с участием премьер-министра этой страны Жан-Клода Юнкера (Jean-Claude Juncker).
Всем известно, чего хочет Запад от Китая. Также можно догадаться о том, чего Китай не хочет от Запада. Чего-то не хватает в этой истории мирового геополитического противостояния: никто не знает, чего хочет Китай от своего статуса сверхдержавы. Как и множество других европейских и американских комментаторов, я потратил немало времени, слушая китайских ученых, официальных лиц и дипломатов.
Греческий кризис постепенно становится именем нарицательным, в один ряд с греческим салатом и греческим огнем. Чем глубже затягивает страну в трясину, тем громче голоса, требующие радикальных подходов. Забудьте о липких, словно ловушки для мух, программах спасения, и о мучительно медленном фискальном ужесточении.
Канцлер Германии категорически отвергла наиболее одиозные сценарии решения проблем валютного союза. Одновременно она впервые поддержала французскую идею экономического правительства еврозоны и обрисовала его задачи.
Еще до того, как министры финансов стран еврозоны вчера начали свое заседание, канцлер Германии Ангела Меркель определила его итог.
Во время глубочайшего мирового финансового спада Берлин закачивал в экономику десятки миллиардов евро и тратил сотни миллиардов на оказание поддержки немецким банкам. Теперь страна пожинает плоды, снова выступая в роли драйвера европейской экономики.
